ГОКУ Государственный архив Мурманской области

Эта история, произошедшая 90 лет назад и до сих пор остающаяся у нас практически неизвестной, началась задолго до того, как прозвучали первые выстрелы... 14 мая 1826 года в Петербурге была подписана конвенция, разграничившая русские и норвежские владения. Обе договорившихся между собой стороны выразили удовлетворение установлением точной границы, даже не подозревая сколь драматические события разыграются почти век спустя у самой межевой черты. Между тем, внимательный наблюдатель мог бы предугадать подобное развитие действия. Ведь существовал «статист», не участвовавший в разделе и не получивший ожидаемого - Финляндия, входившая как автономное Великое княжество в состав Российской империи. Страна озёр уже тогда пыталась «пробить» стратегически важный для неё коридор к Ледовитому океану. Но - продолжавшиеся с 1832 по 1852 год финско-норвежские переговоры оказались безуспешными.[1] Шанс, казалось, представился 11 лет спустя. В 1864-м от Суоми отрезали в пользу России несколько квадратных вёрст земли, на которой находился Сестрорецкий оружейный завод. Взамен сенат княжества потребовал долгожданное: в десятки раз превышавший отданное участок с выходом к морю - древнюю русскую Печенгу. Финнов, можно сказать, подвёл максимализм. Поразмыслив, сенаторы решили, что «маловато будет» и запросили «в довесок» всю западную часть Кольского полуострова, Кемский и Онежский уезды Архангельской губернии. Но - стало протестовать российское общество. Военные и представители Церкви, чиновники и журналисты выступили против передачи северным соседям столь значительной территории. Вопрос о компенсации повис в воздухе.[2] В Финляндии успело вырасти не одно поколение, убеждённое в полной законности притязаний Суоми на Печенгу, прежде чем эти, до поры до времени исключительно теоретические притязания обернулись реальными боевыми действиями.

1. ЗВЁЗДНЫЙ ЧАС ЛАПЛАНДСКИХ ЕГЕРЕЙ.

«- Вперёд! - Павлухин во весь рост, не пригнувшись, с лихостью бесподобной, рванулся на врага...

- Ура! - хрипло выкрикнул он. Русские матросы кричали протяжно, с надрывом... Лахтари удара не приняли».

Так описывал происходившее Валентин Пикуль в романе «Из тупика». С его ли лёгкой руки или ещё отчего-либо, но только в исторической литературе советского времени утверждалось, что Печенгу защитили от супостатов именно революционные, красные матросы. О том, насколько это соответствовало действительности - позже, а пока обо всём по порядку.

Вооружённый отряд, по фински «реткикунта», пересёк границу утром 27 апреля 1918 года. Слухи ходят быстрее людей, а потому местное население успело покинуть долину реки Паз. Всё кругом словно вымерло. Сопротивления не было, если не считать редких выстрелов со стороны отступавших русских пограничников. Однако горстка кое-как вооружённых бойцов не представляла для реткикунты никакой угрозы.

Потом, оправдываясь, финские историки и общественные деятели станут говорить, что, дескать, поход осуществлялся добровольцами-дилетантами, романтиками финского великодержавия. Государство, мол, оставалось в стороне. Но принятый вождём белофиннов Маннергеймом «план Валлениуса» включал в себя присоединение Кольского полуострова, и удар на Печенгу был составной частью этого плана. 16 марта 1918 года Маннергейм одобрил, предложенный ему проект похода, а сенат, со своей стороны, снабдил реткикунту инструкциями и деньгами. Что касается добровольцев - вся армия Финляндии только-только создавалась и абсолютное большинство её составляли обыватели, лишь пару месяцев назад оторванные от станка или сохи. Зато о серьёзности намерений свидетельствовала тщательная подготовка. Силы финнов были организованы по всем правилам военного дела и состояли из четырёх небольших рот общей численностью 160 человек, двух пулемётных расчётов, полувзвода связи, врача, медсестры и хозяйственного подразделения, в ведении которого находились 200 оленей, разделённых между 16-ю погонщиками-лопарями. Кроме того, имелось небольшое, 10 человек, подразделение конных драгун, разведвзвод, полевая кухня, а так же штаб отряда. Белофинны не имели единой военной формы, но носили на рукавах белые повязки с надписью «Лапландские егеря». Во главе их стояли врач из Соданкюле Онни Лайтинен и доктор философии Торстен Ренвалл - брат сенатора Хейкки Ренвалла - одного из лидеров белой Финляндии.[3] В общем, не столь уж мощный «кулак», но - всё познаётся в сравнении. Российские рубежи защищали 14 человек из состава Пограничной милиции.[4] Позже из Мурманска прислали на подмогу ещё полсотни штыков - максимум возможного в ту пору.[5] Так что силы были явно неравны.

События шли своим, тревожным чередом. 1 мая 1918 года командир стоявшего в Печенгской губе посыльного судна «Ярославна» Н. Толбугин сообщал мурманскому руководству: «Ввиду отхода пограничных постов на Печенгу... белогвардейцы... не встретив нигде отпора могут занять территорию вплоть до Печенги, что является крайне нежелательным, не говоря о том переполохе, который наделал этот отход среди населения, верившего в защиту их интересов против посягательств  извне».[6] Когда писались эти строки реткикунта уже стояла на российской земле - в Салмиярви. В центре селения торжественно подняли флаг белого правительства Суоми: золотого льва на алом фоне. Затем, с полным сознанием исторической значимости момента - сфотографировались. Несколько не успевших скрыться сельчан, тоже финнов по национальности, с ужасом наблюдали за начавшимся грабежом пустых домов. «Перина, подушки, одеяло, так же полмешка муки, пол - соли, пять возов ягеля, - перечислял позже пропавшее имущество один из жителей и резюмировал, - потерпел убытка не менее как на пятьсот рублей».[7] В Салмиярви отряд провёл неделю.

Отдохнув и всласть поживившись бесхозным добром, двинулись дальше. Чтобы обезопасить, при дальнейшем наступлении, левый фланг 7 мая егеря заняли Борисоглебск. Находившиеся там русские: два пограничника, священник и полицейский урядник эвакуировались. Жившие тут же пазрецкие лопари бежали в расположенный поблизости норвежский посёлок Эльвенес. Комендантом Борисоглебска назначили Феликса Юнгелла, по прежней специальности телеграфиста. При нём оставили охрану из пяти человек.[8] В разведывательной сводке Народного комиссариата по военным делам сообщалось: «В Борисоглебске поднят финляндский флаг».[9]

Пока удача благоприятствовала бойцам Ренвалла, но реткикунта, в азартном порыве стремившаяся завладеть выходом к океану, не представляла себе, чьи интересы она затронула, какие силы расшевелила. Малолюдная и почти неосвоенная русская окраина в одночасье стала самой важной частью мурманского узла международной напряжённости. Здесь сошлось всё, начиная от местных проблем, связанных с угоном из российских пределов за рубеж оленей, недостроенным финским шоссе Кюре-Печенга, складами продовольствия, на которые, по мнению финнов, зарились русские, и, заканчивая противостоянием между Германией и державами Антанты, опасавшимися, что вслед за лапландскими егерями в Печенгу придут оккупировавшие тогда Суоми немцы.[10] Ситуация усугублялась бушевавшей и в Финляндии, и в России революцией. Красные в обеих странах воспринимали происходящее, как попытку беляков захватить стратегически важную территорию, обещанную к тому же ленинским Совнаркомом финским товарищам по борьбе.[11] «Всё смешалось в доме Облонских»: красногвардейцы выступали заодно с будущими злейшими врагами - интервентами, разозлённые грабежами финны российского подданства требовали оружия и добровольцами сражались против «финляндских» финнов, на пароходе «Чижов» контрразведка, по подозрению в шпионаже, задержала некого «румына во французской форме», пытавшегося с неизвестной целью во чтобы то ни стало попасть в Печенгу, а в довершение начавшегося театра абсурда в приграничье объявился безвестный старик, распространявший «прокламации на шведском языке» о передаче местности под власть Швеции.[12]

Вспомним Пикуля. Центральный комитет Мурманской флотилии действительно прислал из краевого центра на подмогу десяток матросов. Однако роль их, в итоге, оказалась прямо противоположной той, что описана писателем. «Ура» никто не кричал, и понюхать пороха им не довелось. Спустя неделю «братишек» по-тихому вернули в Мурманск, а вскоре, на одном из заседаний Краесовдепа, прозвучало разъяснение: «Этот отряд ворвался в церковь в Печенгском монастыре и выколол винтовками глаза иконам. Это возмутило всех и заставило немедля отозвать матросов обратно».[13] Так что, вопреки устоявшемуся мнению, их участие в защите российского приграничья было весьма относительным. Зато помогли союзники, направившие в Печенгскую губу крейсер «Кохрейн» с десантом «роял маринерз» - королевских морпехов.

Первый серьёзный бой произошёл 10 мая неподалёку от границы, у Ворьемского озера. Пограничники, вместе с отрядом английской морской пехоты занимавшие позиции на тундре - плоской возвышенности, заметили противника и открыли огонь. Перестрелка продолжалась полтора часа, после чего финны попытались с правого фланга обойти русско-английскую стрелковую цепь. Заметив это, руководивший обороной британец - капитан Браун приказал отходить. «Продолжая отступать перебежками, - докладывали пограничники по горячим следам событий, - отстреливаясь на ходу, пограничник Немчинов был наповал убит».[14] Запомните это имя! Дмитрий Немчинов стал первым пограничником, погибшим в ходе вооружённых конфликтов на Кольском полуострове. Русско-английский отряд отошёл к Нижнепеченгскому монастырю. Настал звёздный час реткикунты: путь открыт и до Печенги - розовой грёзы финского национализма - рукой подать. Казалось, ещё немного и над ней взовьётся львиное знамя.

 

2. КРАХ РЕТКИКУНТЫ.

Занималось ясное весеннее утро. Раннее солнце золотило купола печенгских церквей. Бойцы реткикунты только что перевалили Баркинский кряж и сверху, стоя на лыжах, жадно разглядывали окрестности. О чём они думали? Возможно о том, что вооружённый финский отряд появился здесь впервые со времён Пекко Везайнена «огнём и мечом» прошедшего в 1589 году по этим местам, спалившего дотла Печенгский монастырь и истребившего населявших его людей - 116 человек. Цель похода лежала перед ними как на ладони, окутанная рассветной дымкой. Вот эти спящие внизу деревеньки, соединяясь, и образуют Печенгу. Сами названия их звучали для финнов сладкой, желанной музыкой: Баркино, Княжуха, Гагарка, Трифонов Ручей. Что ж, оставалось сделать последнее, решающее усилие. Ещё один взгляд вокруг. У горизонта, над морской далью клубились лёгкие дымные облачка, на которые никто не обратил внимания. А зря! Они поднимались от грозного британского крейсера, чьи пушки были обращены навстречу отряду Ренвалла. Лапландские егеря бесшумно, как тени, заскользили вперёд.[15]

 

Незадолго до этого в «Известиях Мурманского совета рабочих и солдатских депутатов» появилось стихотворение на злобу дня, в котором, с явным намёком на Финляндию и стоявшую за её спиной Германию, фигурировал «хищный враг»:

«Окно, прорубленное в море,

Он хочет наглухо закрыть;

Удвоить хочет наше горе,

Россию хочет задушить».

Опус завершался оптимистическим предсказанием:

«Но враг безумный ошибётся,

Получит он себе отпор,

И горсть земли ему найдётся

Прикрыть навеки алчный взор».[16]

Воинственный тон прессы, увы, не соответствовал реалиям жизни. Беспечные, самоуверенные англичане даже не выставили постов. 12 мая 1918 года они досматривали последние сны в домах печенгских жителей, когда разведчики белофиннов появились на окраине Княжухи. И не миновать беды, если бы не пограничники, расквартированные по соседству, в Гагарке. Заметив неприятеля и, выждав удобный момент, когда егеря стали переправляться через реку, русские открыли по ним частый огонь.

Обратимся к отчёту, составленному инструктором пограничной охраны Пётром Андреевым. «Белогвардейцы смутились, не ожидая такой встречи, растерялись и все легли за островок, крича: «Сдавайтесь, всё равно будете наши», на что пограничниками ответом было усиление огня. Тогда белогвардейцы бросились бежать обратно в гору против колонии Княжуха, но в это время уже английский отряд под командой капитана Смол успел слева открыть по ним огонь, а справа, из колонии Баркино обстреливали отступающих местные жители и английский отряд, высланный с крейсера «Кохрейн».[17]

Это стало увертюрой к начавшемуся бою. Переход от полного покоя и безмятежности к яростной пальбе был столь внезапным, что далеко не всё мирное население успело хоть как-то укрыться. Одна из селянок, по фамилии Еремеева, рассказывала потом, что пули попали в пироги, которые она только что вынула из печи. Впрочем, помимо пирогов с пулями у реткикунты нашлось ещё одно горячее «блюдо» для угощения тех, кто осмелился им противиться. С вершины сопки по защитникам Печенги ударил пулемёт. Главные силы белофиннов готовились к атаке. Англичане и русские залегли. Напряжение достигло апогея. Судьба схватки, а значит и древней русской земли у студёного моря, висела на волоске.

Положение спасли имевшиеся у союзников резервы. «Одновременно с выступлением отряда под командой капитана Браун, - докладывал Андреев, - третий отряд в 50 человек под командой второго лейтенанта Дрэдж стал наступать к месту нахождения белогвардейского пулемёта. С расположения английской линии окопов был открыт огонь из лёгкого полевого орудия». Бойцы реткикунты, не ожидавшие столь ожесточённого сопротивления, а тем паче пушечных залпов, в панике бросились бежать. В довершение всего «заговорила», молчавшая до сей поры, корабельная артиллерия. «А когда ещё по отступающим произвели выстрелы с крейсера «Кохрейн» из девятидюймовых орудий, - подводил итоги боя командир пограничников, - то белогвардейцы окончательно растерялись, оставив половину своего обоза у озера Окунь».[18]

Поражение финнов было полным. «Отступление белогвардейцев, - сообщал Союзный военный совет, - носило характер бегства».[19] В результате боя, продолжавшегося более трёх часов, получили ранения четверо защитников Печенги. Попал под шальную, к счастью не слишком меткую, пулю и один из местных ребятишек. У нападавших - двое убитых и двое, из которых один раненый, взяты в плен. На следующий день потеплело, стал таять снег. Наступила распутица, передвигаться на оленях, а тем более на лошадях было уже невозможно. Началась агония реткикунты. 15 мая егеря, не солоно хлебавши, вернулись в Салмиярви. Остававшиеся в селении жители рассказывали позже, что к моменту их возвращения там полным ходом шло лютеранское богослужение, посвящённое успешному завершению похода. Когда выяснилось, что ни о каком успехе говорить не приходится, финны, не закончив службы, поспешно отступили дальше, к границе.[20] Это, весьма вероятно, легенда. А правда заключается в том, что остатки отряда Ренвалла, ведомые проводником-лопарём, четверо суток, в условиях начавшегося уже на реке Паз паводка, с минимальным запасом продовольствия добирались до Финляндии. Дошли не все: часть людей погибла от утомления и голода. Остатки реткикунты собрались в местечке Виртаниеми - на финской стороне границы.

В Печенге, между тем, «считали раны». 17 мая была отправлена группа на поиск погибшего у Ворьемского озера пограничника Дмитрия Немчинова. Возглявлял её Пётр Андреев. «Я заметил, что в стороне от дороги что-то лежит, покрытое снегом, - описывал он происходившее, - и главное меня удивило то, что из снега торчал кусок белого хлеба. Подъехав ближе, я увидел, что лежит человек, в котором мне не трудно было узнать убитого Немчинова. Оказывается белогвардейцы, желая ещё поиздеваться над мёртвым, стащили его с горы вниз к дороге, чтобы проезжающие могли его видеть, вложив в рот убитого кусок хлеба». Несмотря на то, что тело пролежало на земле целую неделю, оно нисколько не разложилось. 19 мая, по окончании вечерни, в Рождественской церкви Нижне-Печенгского монастыря отслужили панихиду, а на следующий день, после обедни и отпевания, состоялись похороны. Погибшему были оказаны все возможные в тех условиях воинские почести: команда пограничников несла гроб от церкви до могилы на монастырское кладбище на руках, за ней, почётным караулом, следовал взвод «роял маринерз», а салют у могилы был произведён взводом британских моряков.[21]

Итог походу на Печенгу подвёл командир реткикунты Ренвалл, отправивший в Оулу телеграмму следующего содержания: «Наше вторжение... провалилось полностью. Однако наш разведотряд так хорошо поработал, что из-за русской беспечности мы, подойдя скрытно, смогли захватить Печенгский порт, главные объекты. После короткого боя Лайтинен приказал отряду отступить. У нас не было раненых и убитых, в то время как красные русские потеряли около 20-30 человек, возможно больше...». Кажется, это называется делать хорошую мину при плохой игре. Более объективными оказались норвежцы, соблюдавшие во время конфликта полный нейтралитет, но активно комментировавшие происходившее в прессе. Одна из их газет сообщала читателям: «Положение в долине реки Паз таково, что финны оставили российскую территорию, которую они занимали. Русские и англичане едва ли добровольно пропустят Финляндию к Ледовитому океану».[22] Так всё и было.

Что касается российской стороны, после описанных выше событий инструктор пограничной охраны Андреев получил следующий чин - стал старшим инструктором,  помогавших пограничникам разведчиков, из числа местных финских колонистов, Антона Сиеппи и Йонна Харви, отметили денежной премией, отцу погибшего Дмитрия Немчинова - Стахию Ивановичу, объездчику Печенгского лесничества, была оказана, как сказали бы сейчас, матпомощь, несколько жителей Салмиярви вступили в ряды пограничной охраны.[23] Ребёнок, раненый во время Печенгского боя быстро поправился и, вместе с другими детьми, летом и осенью, во время сбора ягод находил в лесу стреляные винтовочные гильзы и осколки снарядов. Жизнь вернулась в привычную колею, и Валлениус - тот самый, в соответствии с планом которого и действовала реткикунта, с явным сожалением отметил позже в мемуарах, что «из... попыток проникнуть в Петсамо самой удачной можно признать поход отряда Пекко Везайнена».[24] Но Печенгский узел был развязан ещё не до конца.

 

3. МЁРТВАЯ ХВАТКА.

Утопающий, говорят, хватается за соломинку. Реткикунта, тонувшая в расплывшихся под майским солнцем снегах, с упорством обречённого вцепилась в Борисоглебск. Земля вокруг этого невеликого селеньица - российский анклав на норвежском берегу реки Паз, представляла собой естественную крепость. Надёжнее любых стен с трёх сторон защищала её граница с Норвегией - нейтральным государством. Статус нейтрала страна фьордов оберегала, как зеницу ока, а потому переброски русско-английских войск через её территорию можно было не опасаться. С четвёртой же стороны река. Попробуй её переплыть и сразу попадёшь под встречный пулемётный огонь. И в тоже время река - это транспортная артерия, по течению которой из Финляндии в Борисоглебск можно перебросить любой необходимый груз. В общем, отступавшие от Печенги финны решили удержать за собой хотя бы краешек русского приграничья. Мол, будет плацдарм - будет, откуда начать новый натиск. Уходя за рубеж, Ренвалл приказал коменданту Борисоглебска Юнгеллу и его команде из пяти человек защищать селение до последней возможности.[25]

 

Феликс Юнгелл, бывший телеграфист, поневоле вспомнил о прежней профессии. Одну за другой слал он пазрецким лопарям в Эльвенес телеграммы, призывая вернуться домой, обещая свободу, безопасность и уважение частной собственности. Лопари, тем не менее, не спешили обратно. Ну а пока суд да дело, финны, разместившиеся в здании местной церковно-приходской школы, привычно занялись конфискацией государственного имущества и всего, что хотя бы немного на него походило. Даже храмовая утварь, даже школьные бумаги изымались, как военный трофей. Тем временем, подошло к концу продовольствие. Отчаянные попытки договориться с норвежцами о покупке продуктов питания не увенчались успехом - у медали нейтралитета, как оказалось, есть и другая, весьма неприглядная сторона. 19 мая 1918 года Борисоглебска достигло преувеличенно громкое эхо минувших событий - слух о том, что русские разбили реткикунту в упорном сражении под Салмиярви и помощи больше ждать неоткуда. Ситуация казалась безвыходной, нападение грозного врага неминуемым и на следующий день Юнгелл со своими людьми сдался норвежским властям.

Вот уж действительно - у страха глаза велики. Ни русские, ни англичане и не думали преследовать разбитых у Печенги финнов. Даже когда 22 мая из Мурманска поступил приказ «Поднимите Борисе Глебе вместо финского красный флаг» никто не тронулся с места - распутица.[26] Белофиннам было проще. 19 мая из Виртаниеми на лодках вниз по реке Паз на помощь Юнгеллу отправился новый отряд, чуть больше десятка человек, всё, что смог наскрести Ренвалл в тех условиях. Несмотря на ледоход реткикунта номер два 25 мая успешно достигла опустевшего, всеми покинутого Борисоглебска. Спустя ещё 4 дня, туда прибыл добиравшийся отдельно командир первой роты лапландских егерей капитан Марти Элерс, назначенный комендантом. Уяснив обстановку и наметив план обороны на случай нападения с другой стороны реки, он стал ждать. Ожидание, впрочем, было недолгим. Разбушевавшаяся, полая вода не позволила лодке с припасами пробиться к Борисоглебску и 2 июня Элерс отправил свою реткикунту обратно в Виртаниеми. В прямом и переносном смысле слова не солоно хлебавши. Сам он ещё с одним бойцом решил держаться пока хватит сил, но через несколько дней повторил путь Юнгелла - пересёк норвежскую границу и был интернирован.

Неудача следовала за неудачей. Казалось бы, можно и образумиться. Тем более, что донельзя раздражённые действиями финнов державы Антанты начали выражать недовольство на дипломатическом уровне. 12 июня 1918 года Франция, укомплектовавшая незадолго до того береговую батарею в Цып-наволоке своими артиллеристами, устами генерального консула в Хельсинки заявила, что «выступления, угрожающие безопасности французских граждан на Мурманском побережье» будут рассматриваться, как нарушение принятых Финляндией обязательств.[27] Но Ренвалл, с маниакальным упрямством стремившийся оставить за собой хотя бы пядь русской земли, уже на следующий день снарядил третий отряд. 16 человек на трёх лодках, полных оружия и провианта, поплыли вниз по реке к Борисоглебску. Возглавлял отряд Хельге Аспелунд, во время похода на Печенгу командовавший разведвзводом.

Судьба этой, уже третьей по счёту, реткикунты оказалась столь же печальной, что и у первых двух. Заняв, в очередной раз, Салмиярви белофинны получили сообщение о подходе соединённых русско-британских сил и поспешили оставить селение. Ночь они провели, укрывшись на острове Меникка. Утром 14 июня отправились дальше. Русские пограничники вместе с англичанами уже поджидали их, рассредоточившись вдоль берега по пути следования реткикунты. Лодки подпустили поближе, а затем ударили по ним с прибрежной сопки. Отряд Аспелунда был разбит, а сам он ранен. Одна лодка затонула, двум другим удалось пристать к норвежскому берегу, где их уже поджидали норвежские солдаты, с чисто скандинавской аккуратностью разоружившие уцелевших финнов и препроводившие в лагерь для интернированных лиц. Руководивший боем агент русского Военно-регистрационного бюро (контрразведки) Парман телеграфировал в Мурманск: «Встречал белогвардейцев, угостил хорошо, как следует...».[28] В официальном сообщении Мурманского военного комиссариата значилось: «...Наш пограничный отряд под командой Пармана встретил отряд финских белогвардейцев. Произошло столкновение, в результате которого нашими взят пулемёт, четыре винтовки и один пленный. 4 белогвардейца убито. С нашей стороны потерь нет».[29]

Подобно вцепившемуся в горло жертвы бойцовому псу, который потом не в состоянии самостоятельно разжать челюсти, Финляндия уже не могла отказаться от претензий на Печенгу без давления извне. Её лидеры, не доверявшие больше неудачнику Ренваллу, перешли от военных действий к дипломатическим. 27 июня финляндский посланник в Стокгольме Гриппенберг вручил своему английскому коллеге Говарду, а затем и французскому - Тьебо ноту протеста против действий британцев в Печенге с требованием вывести оттуда войска. Суоми была не в силах ослабить «мёртвую» печенгскую хватку, а потому нота небольшого, даже мало кем ещё признанного государства двум великим державам напоминала по форме ультиматум. Англия и Франция посчитали, что на этот шаг финны могли решиться только по указке немцев, стоявших за их спиной и подталкивавших к тому, чтобы, в ходе продолжавшейся Первой мировой войны, одним махом разрубить Печенгский узел. Угроза «потерять лицо» заставила союзников действовать быстро и максимально жёстко. Практически сразу английское правительство уведомило британских подданных, чтобы они в течение двух недель закончили свои дела и покинули Финляндию, так как между ней и странами Антанты начнётся война. Норвежские власти тут же ликвидировали все лицензии на экспорт в Финляндию, из-за большой вероятности вооружённого конфликта. Английский посланник в Швеции запросил шведского министра иностранных дел, какую позицию займёт Швеция в случае войны между Великобританией и Финляндией. Не ожидавшие столь резкого ответа финны пошли на попятный. 2 июля Суоми направила английскому правительству депешу, в которой пыталась загладить впечатление от своей предыдущей ноты. Открывать новый фронт на Севере Европы союзникам, и без того напрягавшим все силы в развязанной четырьмя годами ранее кровавой бойне, вовсе не хотелось, и они любезно согласились считать инцидент исчерпанным. Полномасштабная «печенгская война» так и не состоялась.[30]

Пазрецкие лопари уже давно вернулись к родным очагам, в Борисоглебске вновь находился русский пограничный пост, но пик противостояния в районе Печенги ещё не был пройден. Он пришёлся на август-сентябрь 1918 года и связан с подготовкой германским генштабом операции «Шлюсштайн» - «Ключевой камень». В её ходе предполагалось осуществить, в том числе, совместные действия немецких войск и Красной армии против Антанты на Мурмане. 7 августа советский представитель в  Берлине Иоффе известил наркоминдела Чичерина, что «в тайном обмене нотами по вопросу о Мурмане» Германия согласилась завершить подготовку к началу совместных действий в ближайшее время. Не оставалась в стороне и Финляндия, спешно строившая на севере страны дороги и осуществлявшая военные приготовления. В середине августа Германия потребовала, чтобы финская армия была через две недели готова к наступлению на Мурманское побережье.[31] Что касается союзников, они, опасаясь за многострадальную Печенгу, наращивали там свои силы. К сентябрю печенгский гарнизон составлял уже несколько тысяч человек, а командующий союзными силами Мурманского района генерал Мейнард требовал новых и новых подкреплений.[32] Впрочем, они не понадобились: в связи с поражениями Германии на других фронтах подготовка операции «Шлюсштайн» была свёрнута, а вскоре немецкие войска стали покидать Финляндию. Интернированные норвежцами бойцы трёх реткикунт были отпущены по домам в середине сентября. Гарнизон в Печенге сократили до необходимого минимума. Узел, петлёй затянутый прежде на горле Мурманского края ослаб. И только Ренвалл, состояние которого некоторые исследователи называют «печенгским помешательством», продолжал бомбардировать правительство телеграммами, требуя организации всё новых и новых походов. Но финнам, переориентировавшимся на победившую в Первой мировой Антанту, волей-неволей пришлось отложить решение Печенгского вопроса до лучших времён.

 

О Печенга - затерянный, исчезнувший мир! Невероятно, но факт - о том, что происходило там в годы революции и Гражданской войны мы знаем подчас меньше, чем о событиях XVI-го столетия. Часть документов погибла при передаче этой территории в 1921 году добившимся-таки своего финнам, часть, вероятно, до сих пор пылится на полках архивов Суоми. Немало могли бы рассказать люди, но они, в 1944-м, были эвакуированы в Финляндию. Те, кто пришёл на их место, начинали жить с чистого листа, почти не зная истории. Вот почему сегодня мы по крупицам восстанавливаем собственное утраченное прошлое, с одним из малоизвестных эпизодов которого вы сейчас познакомились.

---

[1] О проблеме финской границы см.: Нильсен Й.П. Миф о «русской угрозе» северной Норвегии// Слово о людях и земле Поморской / Под научн. ред. А.В. Репневского. - Архангельск: Изд-во Поморского пед. Университета, 1995. - Вып. 2. - С. 83-84; Нильсен Й.П. Старая Россия и новая Норвегия (1905-1917): Соседство без страха?// Страх и ожидания. Россия и Норвегия в ХХ веке / Под ред. В.И. Голдина, Й.П. Нильсена. - Архангельск: Изд-во Поморского госуниверситета им. М.В. Ломоносова, 1997. - С. 19.

[2] Похлёбкин В.В. СССР - Финляндия: 260 лет отношений 1713-1973. - М.: Междунар. отношения, 1975. - С. 118-119.

[3] Otto H. Munthe-Kaas. Oberst. Norges grensevakt I nordost fra 1918 til 1963. - Oslo, 1964. - S. 31.

[4] Государственный архив Мурманской области (далее ГАМО): ф. Р-919, оп. 1, д. 2, л. 89.

[5] Дневник Веселаго (машинописная копия). - Материалы по истории интервенции и Гражданской войны на Кольском полуострове: сб. документов. - Т. 4. - Научно-справочная библиотека ГАМО. - Инвентарный номер 1206. - С. 35.

[6] ГАМО: ф. П-2393, оп. 2, д. 362, л. 54.

[7] ГАМО: Ф. Р-919, оп. 1, д. 2, л. 131.

[8] Otto H. Munthe-Kaas. Oberst. Norges grensevakt I nordost fra 1918 til 1963. - Oslo, 1964. - S. 32.

[9] Борьба за установление и упрочение Советской власти на Мурмане. Сборник документов и материалов. - Мурманское книжное издательство, 1960. - С. 178.

[10] Vantola J., Onnela S., Aitamurto V. Turianmeren maa. Petsamon historia 1920-1944. - Rovaniemi.: Julkaisija Petsamo-Seura r.y., 1999. - S. 53.

[11] О договоре 1 марта 1918 года см.: Ермолаев Д. Пробка от бутылки вместо печати// Мурманский вестник. - 2008. - 26 апреля. - С. 3.

[12] ГАМО: П-2393, оп. 2, д. 362, л. 54; Известия Мурманского краевого совета рабочих и крестьянских депутатов.- 1918.- 10 мая. - С. 3.

[13]Известия Мурманского краевого совета рабочих и крестьянских депутатов.- 1918.- 13 мая. - С. 3.

[14] ГАМО: ф. Р-919, оп. 1, д. 2, л. 120.

[15] Здесь и далее подробности боя за Печенгу и отступления финнов, за исключением цитат из отчёта командира пограничников Петра Андреева и других, обозначенных сносками, мест, приводятся по книге: Paasilinno E. Kaykana maailmacta. - Keyruu. - Otava, 1980. - S. 185-206. (Перевод Мацак В.А.).

[16] Известия Мурманского совета рабочих и солдатских депутатов. - 1918. - 12 апреля. - С. 3.

[17] ГАМО: ф. Р-919, оп. 1, д. 2, лл. 120-об, 121.

[18] Там же, л. 121-об.

[19] П-2393, оп. 2, д. 370, л. 31.

[20] ГАМО: ф. Р-919, оп. 1, д. 2, л. 122.

[21] Там же, лл. 122-об, 123.

[22]Otto H. Munthe-Kaas. Oberst. Norges grensevakt I nordost fra 1918 til 1963. - Oslo, 1964. - S. 44.

[23] ГАМО: ф. р-919, оп. 1, д. 2, лл. 128, 130, 165, 176.

[24] Vallenius K.M. Petsamo. - Keuruu Otava, 1994. - S. 53.

[25] Здесь и далее, кроме обозначенных сносками мест, события изложены по книге: Otto H. Munthe-Kaas. Oberst. Norges grensevakt I nordost fra 1918 til 1963. - Oslo, 1964. - S. 32-46.

[26] ГАМО: ф. Р-919, оп. 1, д. 2, л. 148.

[27] ГАМО: ф. П-2393, оп. 2, д. 340, л. 32.

[28] ГАМО: ф. Р-919, оп. 1, д. 2, л. 153.

[29] ГАМО: Ф. П-2393, оп. 2, д. 340, л. 32.

[30] Холодковский В.М. Финляндия и Советская Россия 1918-1920. - М., 1975. - С. 38-39.

[31] Рупасов А.И. Чистиков А.Н. Шлюсштайн// Вопросы истории, 1993. - № 11-12. - С. 152.

[32] Vallenius K.M. Petsamo. - Keuruu Otava, 1994. - S. 52.

< Предыдущая